Семь светлых ангелов срезали чёрные копья обид.
Семь чёрных идолов замерли в тающем воске сомненья.
Всё, сотворённое в храме жестокой Изиды,
руки сковало болезнью неприкосновенья.
Каждый стук сердца - вдребезги.
Руки твои пусты.
Из моих катится круглый кислый апельсин бессилия.
Прости, эта грань одиночества – грань нелепости.
… просто животное, кем-то раненое в живот*,
бреду по чердачной крепости,
разрывающихся медных нот.
Прости, я сама – полигон затяжной войны, Сектор Газы.
Мои далеки от библейских сны,
мои далеки от прозрений глаза,
удлиняющие метастазы
зияющих окон города.
Где каждая ночь
отражает природу стены,
её барабанную перепонку.
Где каждый чиновник немного сволочь.
И каждая фреска – с лицом ребёнка.
Где семь светлых ангелов срезали чёрные копья обид.
Семь чёрных идолов замерли в тающем воске сомненья.
Всё, сотворённое в храме жестокой Изиды,
руки сковало болезнью неприкосновенья.
Мне хотелось бы знать, что лгу.
От нёба до языка – безбожное расстояние.
Иду по шею в снегу.
А над головой
только северное сияние.
И когда пусты,
когда станут пусты,
памяти винные погреба –
небо станет простым продолжением лба.
Питер, 1989 г.
____________
* цитата из М. Цветаевой
